так и ушли.
А еще лет двадцать назад ему казалось, что их дом если и испытывает сложности, то незначительные. В их руках самая большие владения в Европе и наиболее обширные колонии. Они — безусловные лидеры на мировой арене. Земли, деньги, армия… Вершина величия. И он, как и многие другие Габсбурги, строили планы по преумножению того, чем они и без того владели.
— Тварь… — вновь тихо произнес Леопольд.
В дверь постучали.
Монарх никак не отреагировал.
Постучали вновь.
Слуга, видя странное состояние своего господина, осторожно подошел к двери. Приоткрыл ее. И выглянул наружу.
Чуть помедлил.
И открыл ее шире, пропуская гостя.
Леопольд, впрочем, на это никак не отреагировал, продолжая смотреть в пустоту перед собой.
— Ваше Императорское Величество! — громко начал вошедший, — Я принес вам отличную новость!
— Отличную? — словно выйдя из заморозки, переспросил Леопольд, скосив глаза на вошедшего.
— Так точно! В устье реки Невы был разгромлен шведский флот.
— А Карл? Он жив?
— Его не было при флоте.
— Ну какая же тогда это отличная новость? Но приятная, не скрою. Что там произошло?
— Русские ночью на шлюпках атаковали стоящие на якорях шведские корабли. И сожгли их. Десять линейных кораблей и около трех десятков судов поменьше.
— На шлюпках? Вы шутите?
— Никак нет. Так написано в донесение. Большие шлюпки. Каждая о пяти банках.
— Впрочем, после битвы при Азове что-то подобного следовало ожидать. — чуть помедлив, произнес Леопольд. — А чем они корабли жгли? Надеюсь не факелами?
— Греческим огнем.
— Вот как? Интересно.
— Они подплывали на шлюпках к кораблям и закидывали их горшками с греческим огнем.
— Значит шведы больше не контролирую устье Невы. Это хорошо. Жаль, что Карл еще жив… жаль…
— Ваше Императорское Величество, не читали бы все эти пасквили. — произнес визави, кивнув на тетрадь.
— Я сам решу, что мне читать, — очень холодно ответил Леопольд.
— Извините. Я не это имел в виду.
— А что ты имел в виду?
— Гадость же там написана. Дурость. Чего себе настроение портить?
— И много людей так думает?
— Много.
— Что-то не верится.
— Так вы с людьми поговорите. Болтают, будто это все французы устроили.
— Французы… — усмехнулся Леопольд.
— Как есть французы.
— Ладно, — отмахнулся Император, не желавший слушать этот верноподданнический лепет. — Ступай. Новость действительно хорошая…
Но не успел этот царедворец покинуть кабинет Леопольда как туда ворвалась Элеонора Нейбургская. Его третья супруга.
— Это правда⁈ — выкрикнула она.
— Все зависит от того, что именно ты называешь «этим», — устало потер лицо Император.
— Эта тетрадь! Ты читал ее?
— Как видишь, — указал Леопольд на нее рукой. — Читаю.
— Какая мерзость! — воскликнула она и схватив ее со стола, скомкала и бросила куда-то в угол.
— Было бы славно, если бы ты, моя милая, так расправилась со всеми копиями этой мерзкой тетрадки.
— Расправимся! Все сжечь! Все!
— Боюсь, что это невозможно. Да и какой в этом смысл? Сколько людей ее уже прочитали?
— О Боже! Боже! Что же нам делать⁈
Она причитая заметалась по кабинету, роняя вещи. Наконец, села на небольшой диванчик заплакала.
— Воды? — спросил муж.
— Вина! И побольше!
Монарх кивнул, и слуга засуетился.
Подсаживаться и как-то успокаивать супругу он не мог и не хотел. У него у самого нервы были на пределе.
— Скажи, — выпив залпом два бокала вина, спросила Элеонора, — кто это сделал? Какая тварь⁉
— Что именно?
— Что⁈ Ты еще спрашиваешь⁈ Кто написал эту мерзкую тетрадку⁈
— Очевидно же. Карл XII Шведский.
— Ты уверен?
— Он уже несколько лет демонстрировал очень странное отношение к невестам. Шарахался от них, как от заразных. Так что… это очень вероятно.
— Тварь! Тварь! Тварь! — натурально выла Элеонора, заливаясь слезами.
— А огласке эту тетрадь предали голландцы. Кто конкретно я пока не смог выяснить.
— Но зачем⁈
— Чтобы отомстить Карлу, который разграбил их земли.
— Но ведь это прежде всего бьет по нам!
— От этой тетради пострадали очень многие правящие дома. Не только мы. Но… в Голландии ведь республика. Что ей до наших бед?
Элеонора ожесточилась лицо и хищно посмотрела на мужа.
— Что?
— Давай их всех убьем?
— Ты верно шутишь.
— Нет. Всех! Всех до последнего! Я знаю, что в годы Тридцатилетней войны католические войска бывало вырезали целые города еретиков.
— Нам бы сейчас эту войну закончить…
— Полагаю, что Людовик тоже не в восторге от этих писулек…
Императрицу явно начинало нести. Ее истерика прогрессировала. А нет более безжалостного существа во всем свете, чем мать, защищающая своих детей. Тут же, эта тетрадка буквально уничтожала будущее всех ее дочерей. Их ведь теперь никто в жены не возьмет. Вообще никто…
Страшная участь.
И Элеонора жаждала крови тех, кто во всем этом виноват.
Леопольд попытался ее остудить, остановить. Впрочем, без особого успеха и желания. Ибо, признаться, он бы и сам благодарственный молебен заказал во всех церквях своей державы, если бы узнал, что шведы и голландцы исчезли с лица Земли… И он был уверен — примерно такие же настроения царили сейчас среди большей части аристократии Европы. Ведь что, по сути, сделал Карл и голландцы? Ощипали пышный хвост павлина, обнаружив под ним обычную куриную жопку…
Глава 6
1704 год, июнь, 21. Выборг — Москва
Русская армия медленно тянулась по дороге…
Карельский перешеек не имел ни шоссе, ни магистралей. Леса, болота, камни и узкие дороги да тропинки. Во всяком случае в эти годы. Еще не построили. Поэтому армия Петра Алексеевича растянула более чем на трое суток пути. В узкую нитку.
Если бы он не спешил, а поступил как и рекомендовал Генеральный штаб, то в таком положении оказался бы Карл. Но нет. Суетность характера и непоседливость не позволили ему терпеливо дождаться зверя, идущего в капкан. И, вместо этого, он бросился сломя голову ему навстречу.
Впереди двигалась бригада карабинеров.
За ней — первая московская пехотная дивизия. Та самая, в которую входили четыре самых опытных и подготовленных полка: Семеновский, Преображенский, Бутырский и Лефортов. Они, правда, были номерными, но индивидуальные названия у них сохранили. Разве что Бутырский стал 3-им пехотным Патрика Гордона полком.
Самые обученные.
Самые преданные.
Самые закаленные.
Ну и самые снаряженные. Укомплектовав уланов доспехами оставшиеся комплекты легких полукирас и шлемов попали именно сюда. А к ним и бычьи колеты, чтобы мундир не стирался слишком быстро.
Их, правда, не утверждали на совете, но царь не возражал.
Он махнул рукой на это увлечение сына защитным снаряжением и стал воспринимать все его предложения по схеме — сгорел сарай, гори и хата. Ну, почти все. Впрочем, тут ничего особенного не было. Это старая и хорошо проверенная практика. Так что — и эта пехотная дивизия, и уланы имели не только металлические доспехи, но и бычьи колеты.
При всем при этом во время битвы при Нарве дивизия стояла в центре построения. Поэтому не понесла особенных потерь. Так что в основном там числились ветераны, которых несколько лет мучали тренировками.
Дивизию сопровождал приданный ей полк полевой артиллерии. Тридцать два длинноствольных шестифунтовых орудий. Всю полевую артиллерию не удалось перевести на хороший конский состав. Пока. Но этот полк, вслед за дивизией, получив все самое лучшее…
Следом двигались уланы.
Вся их дивизия.
Потом две оставшиеся пехотных дивизии.
Осадный парк с обозом.
И вторая бригада карабинеров, которая обеспечивала прикрытие с тыла.
У Выборга, на северном берегу залива и в самом городе, же накапливал свои войска Карл. Здесь размещалась его восточная база снабжения. Так что, потихоньку, он и войска сюда стягивал.
Вот и накопил к моменту появлению передовых русских разъездов шестнадцать тысяч пехоты, включая десять тысяч старых каролинеров. Тех самых, что стояли в Финляндии и в прошлой кампании осаждали Павлоград. Это был костяк. Ядро, вокруг которого разворачивалась остальная армия.
Шведы.
Упертые. Готовые идти до конца.
Кавалерию Карл тоже успел найти. Четыре тысячи триста человек. Он с умом использовал деньги, предоставленные Людовиком XIV, и вербовал в землях Нижней Германии всех, кого мог. Не только дворян. Ну и про доспехи для них не позабыл, оснастив кирасами и шлемами большую их часть.
Пушки тоже были. Дюжина. Легких, коротких, трехфунтовых,
